Так рождается связь

[Rippling Ophelia]

Аняня, мы сделали это! Побаловали мой любимый кинк и вообще от души порадовали мою тёмную половину. Себочка, люблю тебя по-взрослому и отблагодарю ушками!

Фэндом: Лавлесс
Участники: Сеймей (я), Соби ( Фантазия властвует ночью)

запись создана: 28.12.2010 в 23:00

@темы: Loveless, ролёвки, профессор Вальмонт во всей красе

Comments

[Фантазия властвует ночью]

Осень. Солнце. Разноцветные деревья, а не рано ли?! Ведь только конец сентября.
Соби стол возле окна в директорском кабинете не живым, не мертвым. Его вызвали неожиданно и сейчас мальчик был в предвкушении того, что может быть. Вариантов не много, может быть или боль или наслаждение и к тому и другому Соби уже привык. За болью следует наслаждение, а без наслаждения нет боли.
Дверь открывается и входит директор. Мальчик занимает своё обычное место – садится на стул возле стола. Всего пару предложений с уст мужчины и он уходит. Уходит за тем, кто станет жертвой Соби. Но за эти несколько секунд и всего пару фраз принесли боли намного больше, чем уроки, чем тренировки.
Мне жертву? Мою жертву? Как он может так поступать со мной?! Я столько лет ждал, когда он скажет, что берёт меня себе как бойца. Я думал он тренирует меня для себя. А ушки…. Я отдал ему свои ушки, или он взял их силой, уже и не помню. Думал я стану его бойцом. Но я ошибся. Я очень сильно ошибся в человеке, который заменил мне семью. Резко встав со стула, что тот упал на пол, Агатсума снова подошел к окну. Ему нравилось смотреть, как ветер колышет верхушки деревьев, поднимает с земли листья и заставляет их кружится, словно они танцуют танец, который понятен только им.
Пальцы легли на холодное окно. Вот какое оно сердце Рицу. Еще он сказал, что у меня будет лучшая жертва в школе. Он всегда говорил, что я достоин лучшего, но я думал это будет он. Но как бы то не было, страж обязан, любит своего агнца. И мне придется полюбить того, кого учитель выбрал мне в жертвы. Придется научиться его слушаться, выполнять приказы, де…. Поток мыслей был прерван щелканьем замка. Открылась дверь, в которой появился Минами с маленьким мальчиком, у которого еще были ушки.

[Rippling Ophelia]

Открылась дверь, и на пороге появился мальчик лет четырнадцати. Милые кудряшки, легкомысленная ленточка на шее, длинный пушистый хвост… тот, кого Минами-сенсей назвал лучшей жертвой школы, будто сошёл с картин в пастельных тонах, которыми любят украшать свои гостиные пожилые дамы. Но когда прибывший встретился взглядом с Соби, у того похолодело внутри. Глаза мальчика были чёрными и пустыми как два колодца, на дне которых едва заметно колыхались отблески адского пламени. Недобрый взгляд, оценивающий. Так смотрят в мясной лавке на кусок грудинки: не слишком ли жирный или костлявый шмат пытается подсунуть продавец?
- Это Аояги Сеймей, Возлюбленный, твоя жертва, Соби, - пробормотал сенсей с едва заметным раздражением в голосе. Кажется, он с удовольствием выпер бы обоих мальчиков в коридор, чтобы они продолжали знакомство уже без него.
- Вы взволнованы, Минами-сенсей? – Аояги взглянул на учителя с неприятным прищуром, - Чем же? – Сеймей подошёл ближе к своему будущему стражу, - Это мальчик или девочка?.. Впрочем, не важно, если это действительно лучший чистый боец.
Светло-русые волосёнки ниже плеч, кукольно хорошенькое личико, нежная как лепесток розы кожа и глазки голодного трёхмесячного щенка. Сеймей брезгливо поморщился:
- Вы уверены, что именно ЭТО – лучший боец школы? По-моему, он больше похож на куклу, которая моргает, когда её опрокидываешь на спину, - Аояги перевёл взгляд на Рицу, - Что ж, допустим, я поверю вам и напишу своё имя на этой… кукле.
«Но если окажется, что вы обманули меня и подсунули пустышку, вы в полной мере ощутите силу моего разочарования» - читалось в не по возрасту злых и нахальных глазах подростка. Сенсей лишь холодно блеснул линзами очков в знак того, что принимает вызов. Ситуация могла бы казаться немыслимо смешной – пацан, угрожающий учителю!.. Гротеск да и только! Но…
Но сенсей отвёл взгляд первым. Стальной Минами Рицу, каким его привыкли видеть все без исключения сотрудники и учащиеся Семи лун, был всего лишь человеком. Человеком, не любящим прямых бесстрашных взглядов.
«Вы слабак, сенсей», - Аояги ухмыльнулся с заметным чувством превосходства и тут же потерял интерес к учителю. Снова вернулся к своему будущему бойцу:
- Агацума Соби. Чистый. Он умеет что-нибудь, кроме как моргать? Разговаривать, например? Встань-ка, - приказал Сеймей мальчишке, а когда тот встал, то возвысился над свой будущей жертвой на целую голову.
Сложно смотреть сверху вниз на человека, превосходящего тебя в росте, но Аояги это удалось блестяще. Неприятная ухмылка расползлась шире, а смуглый пальчик прочертил линию выше ключиц бойца.
- Я напишу здесь своё имя. Это будет… забавно, правда? Как ожерелье... – Сеймей взял мальчика за руку, - Я забираю тебя. Теперь ты мой!
Последнее сказано с какой-то особенной интонацией… будто бы почти нежно… но и у Соби, и даже у Рицу по спине от этих слов поползли холодные злые мурашки.

[Фантазия властвует ночью]

Маленький мальчик с черными, как бездна глазами смотрел на него и лживо улыбался. Соби был хорошо обучен и мог распознать сразу искренность человека. Что-то зловещие есть в этой улыбке. И он сама лучшая жертва? Я думал он будет постарше, а он оказался еще ребёнком.
Стальной голос прозвучал в тихой комнате. И он смеет так говорить с сенсеем. И что же Рицу молчит, ничего не делает? Пару кадров с прошлого мелькнуло перед глазами, Соби тоже как-то, раз так ответил учителю, за что жестоко поплатился. Стальной голос резал слух. Это моя жертва. Это моя жертва. Как мантру про себя повторяя Агацума.
- Агацума Соби. Чистый. Он умеет что-нибудь, кроме как моргать? Разговаривать, например? Встань-ка, - это был первый приказ, но он не принёс того долгожданного облегчение, даже наоборот, пустота стала еще больше. Я должен полюбить свою жертву. Соби отошел от окна и встал напротив парнишки. Он был на полторы головы выше ушастого, но то, как Аояги смотрел на него. Соби показалось, что он сейчас намного меньше мальчика. Злая, но озорная улыбка появилась на детском личике, огонь в глазах стал ярче. Холодные пальцы прошлись по нежной коже соби, тот ели сдержатся, что б его не передёрнуло, но на руках появились мурашки от прикосновения.
- Я напишу здесь своё имя. Это будет… забавно, правда? Как ожерелье... Я забираю тебя. Теперь ты мой! – и маленькая ладошка взяла в свою руку руку Соби. От слов «Теперь ты мой» на секунду стало теплей, но холодная рука быстро прогнала тепло. Про какое ожерелье он говорит? Как он собрался давать мне свое имя, я ведь чистый. Неизвестность пугала еще больше чем правда. Последний раз, посмотрев на своего учителя и поймав в его взгляде какую-то обреченность Соби и его маленькая жертва покинули кабинет.

[Rippling Ophelia]

Ладошка в руке Сеймея была мягкой и чуть влажной. Возможно, боец нервничал, боялся неопределённости, заставляя себя свыкнуться с мыслью о том, что у него теперь новый хозяин… Но Соби не подавал вида, оставаясь безучастным.
«Хорошо воспитан. Боец не должен показывать эмоций. Да и испытывать их не должен»
Сеймей вывел своё приобретение за ворота школы и только теперь заговорил с ним:
- Кто забрал твои ушки? – Аояги участливо улыбнулся, - И почему это произошло так рано?
Боец лишь слегка изменился в лице, но этого Сей не мог не заметить. Тихая беспомощная тоска, пробежавшая искоркой под ресницами… Тоска по ушкам или по тому, кто их отнял?..
- Это Минами? – продолжил жертва, не дожидаясь ответа. Невозмутимость блондинистой куклы дала трещину, и этим маленький садист не мог не воспользоваться, - Почему ты позволил ему сделать это? Или… он взял тебя силой? Знаешь… - Сей скорчил презрительную рожицу, - Как по мне, это ужасно – лечь под старого извращенца. Впрочем, кто интересуется мнением бойца?..
Говорить гадости в лицо мальчику-кукле было занятным, ведь с каждым словом бастионы его невозмутимости слабели. Казалось, ещё немного дожать, и Агацума расплачется.
- Смысл твоего существования – служить своей жертве. Твоя душа, твоё тело, не принадлежат и не принадлежали тебе никогда. Твой предыдущий хозяин использовал тебя не по назначению, и это грустно… Но поверь, Соби, я никогда не притронусь к тебе. Ты будешь сражаться за меня, побеждать для меня, убивать по моему приказу. Возможно, я даже позволю тебе меня полюбить. Но твоё тело мне безразлично.
Глаза блондина стали мокрыми. Сеймей легонько дёрнул бойца за руку, которая заметно повлажнела, и потащил вдоль по улице.
«Словом можно ранить сильнее, чем отточенной сталью. Возможно, он вынослив и не заплачет от боли в бою, но внутри у этой куклы ещё есть кое-что живое. И, кажется, я нашёл, что причиняет ему больше всего страданий»

[Фантазия властвует ночью]

- Кто забрал твои ушки? И почему это произошло так рано? – и снова эта милая улыбка с нотками интереса и злобы в голосе. Эта больная тема для Соби. Мальчик не сильно любил вспоминать тот вечер, он его вообще старался не вспоминать. Очередной урок от Рицу по выдерживанию боли и он не смог сдержать стона, за что поплатился вот таким образом. У той же стены, без подготовки Минами забрал ушки соби, а тот не мог даже пискнуть. Урок был усвоен. Ушки потеряны, их не вернуть.
- Это Минами? Почему ты позволил ему сделать это? Или… он взял тебя силой? Знаешь.… Как по мне, это ужасно – лечь под старого извращенца. Впрочем, кто интересуется мнением бойца?.. – мальчик не останавливался, он видел реакцию Агацумы и наслаждался этим.
- Да, это был сенсей. Я провинился. Это было наказание. – Соби опустил голову, пряча глаза за волосами. В груди все болело. Как всегда хотелось забыться, но нельзя. Бойцу не позволено самовольничать и сейчас, последними словами его жертва подтвердила это. – Ты прав, мнение бойца никто не спрашивает. Тем более если боец чистый. Как больно было признавать себе то, что у тебя не будет некогда своей жертвы, и что любой может стать твоим хозяином. Следующие слова резали по живому. Глаза округлялись от шока и боли. И в тоже время было какое-то облегчение.
- Сеймей, а как ты хочешь установить связь между нами, не позволяя мне касаться тебя? – это действительно интересовала бойца, ведь он знал, что без более близкого общение идеальной связи не будет. Но если его жертва сказал, что нет, значить он будет делать, так как ему приказано. Это не то о чем я мечтал, но это моя жертва и я должен подчинятся. С низко опущенной головой Соби следовал за Аояги.

[Rippling Ophelia]

- Сеймей, а как ты хочешь установить связь между нами, не позволяя мне касаться тебя?
А вот это станет последней «проверкой на вшивость».
«Ты позволяешь унижать себя, лезть тебе в душу… Мне крайне любопытно, как далеко ты разрешишь мне зайти? Насколько ты готов быть окончательно сломленным?»
- Связь… она будет крепкой. И не ослабнет до последней капли крови… твоей крови.
Мальчик свернул с улицы в крохотный переулок, и боец покорно последовал за ним. Они остановились у калитки заброшенного, явно нежилого дома. Сеймей пошарил рукой под живой изгородью и достал ключ.
- Установление связи – это таинство, это нечто предельно интимное. Не как потеря ушек, ведь это может произойти практически с любым партнёром… к тому же не всегда именно с тем человеком, который смог бы по достоинству оценить оказанную ему честь. Связь – это как расплакаться при ком-то, или рассказать о самой сокровенной мечте… это высшая степень доверия. Но сам подумай, Соби, могу ли я тебе доверять, если ты достался мне… подпорченным? – Сеймей втащил бойца в заброшенный домик и запер за собой дверь, - Возможно то, что ты называешь наказанием, для тебя не значит слишком много, но ты всё равно никогда не забудешь того дня… Не вычеркнешь из памяти… А я не хочу, чтобы думал или вспоминал о прежнем хозяине, потому что ты мой, - последнее жертва прошептал бойцу в самое ухо, для чего ему пришлось встать на носочки.
Яркие лучи солнца продирались сквозь щели в забитых окнах. В воздухе пахло пылью и тленом. В тишине явственно слышались два пульса: один спокойный и ровный, второй взволнованный и частый. Соби уже не пытался выглядеть невозмутимым: он откровенно паниковал.
«Глазёнки как у коровы на бойне. Итак, момент истины… теперь я проверю, чего ты стоишь, лучший чистый боец Агацума Соби»
- Связь… эти узы крепче родственных или любовных. Моё имя сделает тебя преданным псом, но ты будешь дорожить им как главным подарком судьбы. Моё имя – Возлюбленный, и я разделю его с тобой, я подарю его тебе. Ты больше не будешь бессмысленной пустышкой, годной лишь греть постель старому извращенцу, - пальцы жертвы ловко расстегнули верхние пуговицы рубашки Соби. Лёгкое щекочущее прикосновение чужой руки заставило отшатнуться, но боец лишь опустил глаза, покорно позволяя новому хозяину совершить то, что он задумал.
«Оттолкни меня! Убегай! Сделай хоть что-нибудь! И тогда, возможно, я не сделаю тебе больно… но ты ведь сам хочешь этого, верно?..»
В полумраке блеснуло лезвие ножа.
- Моё имя – Возлюбленный. Я дарю его тебе, - повторил Сеймей, поднося лезвие к горлу бойца.

[Фантазия властвует ночью]

Людная улица, жилые дома, поворот и пустынный переулок. Дальше заброшенный дом. Откуда у него ключи? Пронеслось в голе Соби, но мысль долго там не задержалась. Соби не сильно удивился, когда Сеймей сказал про кровную связь, он знал о ней, читал, слышал, но теперь он проверит всё это на себе. А может я хотел отдать ушки сенсею, ведь для меня он практически семья. Но этого Аояги знать не надо было. И снова слова бью не хуже лезвия ножа. Он испорченный. Он бракованный боец. Он должен подчинятся жертве, которая соизволила взять себе уже использованную игрушку. Дверь в дом закрылась, и мальчики очутились в пыльном помещении.
- Ты прав, того дня я не забуду. То был урок, который забывать запрещено. А так хочется иногда. Да, я твой, – с легкой улыбкой произнёс Соби. Но почему-то тепла от этого он не ощущал. В нутрии наоборот всё похолодело и стало неуютно, одиноко.
- Я приму твоё имя как дар и буду оберегать его. Парень дернулся, когда. Сей расстегнул его рубашку у горла, но потом он просто стоял и ждал, что будет дальше. В руках парнишки появился нож и глаза бойца округлились, но он даже и слова не сказал, когда нож поднесли к горлу.
- Моё имя – Возлюбленный. Я дарю его тебе, - с этим словами потекла первая струйка крови. Соби прикусил незаметно губу. Боль часть нашей жизни. Без боли ничего не может произойти. Её надо просто перетерпеть. Минута, две, три… десять, двадцать. Рубашка вся мокрая от крови. Горло печет, кожа горит от ран. Вроде и имя появилось, но что-то не то. Чего-то все же не хватает. Соби промокает горло, кровь уже не так сильно течет. Он моя жертва. Он мой…
- Хозяин, - и голова покорно опускается. Боец готов выполнять приказы своей жертвы.

[Rippling Ophelia]

«Неужели ты действительно позволишь мне сделать это?»
Пьяный азарт кружит голову. Власть. Есть ли на свете что-либо приятнее, чем слышать, как дрожащие от страха губы покорно шепчут тебе: «Хозяин». Похоже, из Соби выйдет неплохой боец, терпеливый и преданный, осознающий себя не более чем вещью.
Горло, такое уязвимое и чувствительное место… одно неверное движение может убить. Но Сеймей сделает всё правильно. Кончик ножа легко вспарывает кожу снизу вверх, и первая капелька крови стекает на грудь, исчезает где-то под рубашкой. Соби легонько вздрогнул, но совершенно не изменился в лице. Сей улыбнулся: всё-таки Агацума хорошо воспитан, как и подобает бойцу.
«Плачь! Зови на помощь! Останови меня, ты же старше, сильнее! Нет? Что ж…»
Если вонзать нож слишком глубоко, то можно повредить артерии и боец истечёт кровью. А если аккуратно подрезать кожу, держа лезвие под острым углом, это относительно безопасно, хотя и очень больно. А потом, когда раны заживут, останутся роскошные шрамы.
- Моё имя…
Хищный огонёк в чёрных и совершенно пустых глазах. Это глаза слишком рано повзрослевшего ребёнка, который по-прежнему любит ломать игрушки.
«В»
- … Возлюбленный…
В глазах напротив – безразличное равнодушие. Соби давно уже знает на вкус все оттенки боли и не боится её. Но когда болит душа, это гораздо мучительнее.
«Е»
- … тот…
Время остановилось в капельке крови, повиснувшей на кончике ножа. Сеймей провёл языком по лезвию и ухмыльнулся – угощение пришлось ему по душе.
«L»
- … кого любят.
Уродовать нечто красивое и хрупкое – в этом всё же есть некая мрачная радость. Этой изящной шейки могли бы касаться губы любовника, но теперь исчерченная шрамами кожа может лишь вызывать отвращение.
«O»
- Люби меня, Соби…
Как бабочка с оторванным крылом, бьющаяся в агонии на асфальте… Пройти мимо и забыть поскорей – или милосердно растоптать, прекратив её страдания?..
«V»
- …потому что…
Но Сеймей вряд ли прошёл бы мимо, и уж тем более не стал бы размазывать искалеченную красоту по асфальту. Он, положив бабочку на ладонь, до последней секунды наблюдал бы её агонию. Ведь страдания тоже не лишены некого подобия совершенной красоты.
«E»
- …теперь ты мой…
Как много крови. Она сочится по лезвию ножа, по руке, его сжимающей, затекает в рукав, пачкает идеально белую манжету. Грязь… всего лишь бесполезная грязь.
«D»
- …боец!
Власть… нити, заставляющие марионетку плясать, крепко держит рука хозяина. Соби бледен, еле держится на ногах. Но, кажется, скорее умрёт, чем попросит пощады. Имя написано и оба мальчика ощущают, как внутри шевелятся тонкие ростки зарождающейся связи. Ещё немного… голова кружится от неведомой эйфории. Счастье, чистое, незамутнённое ничем счастье! Преданность. Любовь. Так рождается любовь.
Так рождается связь.
«Нет!»
Теперь Соби ещё больше похож на фарфоровую куклу – бледный до бесцветности, плечи бессильно опущены, а за шторками по-девичьи густых опущенных ресниц – тоска. Он понимает. Он всё понимает.
Снова росчерк стали по живой коже – кольцом вокруг горла, туда и обратно. В этом уже нет необходимости, но Сею показалось, что так шея Соби будет выглядеть ещё уродливее. Жертва проводит кончиками пальцев по ранам, легонько, почти нежно… Пустые чёрные глаза теперь смотрят с теплом и участием. В этом взгляде… что?..
Жалость?..
- Боец Возлюбленный, - чуть слышно шепчет жертва, но в тишине эти слова звучат словно раскаты грома, больно
больно
безжалостно больно бьют по нервам.
- Боец Возлюбленный… ты ничтожество!