proza.ru/2010/07/12/360Если к тебе на ладонь сядет бабочка, что ты сделаешь?
Ты можешь раздавить её, сжав руку. Или защитить, сомкнув пальцы.
Что ты выберешь?..
Loveless
Сижу на подоконнике. В руке – чашка кофе, в голове – как всегда, пафосный беспорядок. Вдыхаю аромат благородного напитка, блаженствую. За окном пасмурно. Наверное, начнётся дождь. Вижу, как мимо летит бабочка, натужно взмахивая отяжелевшими от влажного воздуха крыльями. Протягиваю руку, вроде бы не надеясь, что бабочка решит сесть на мою ладонь, но тут же ощущаю кожей крошечные цепкие лапки. Бережно, чтобы не спугнуть крылатую подружку, подношу к глазам, а бабочка доверчиво складывает бирюзово-синие, в тёмно-вишнёвых прожилках крылышки. Удивляюсь – откуда такая красота взялась в центре большого, промышленного города?.. И тут же начинается дождь.
читать дальшеСмотрю на бабочку с уважением: вовремя же она сообразила спрятаться от капель у меня на ладони! Иначе умирала бы сейчас, прибитая дождём к асфальту… Но – нет. Сидит, сложив крылышки, наслаждается теплом моей кожи. Красивая. Доверчивая…
И ведь откуда ей знать, садясь на чью-то ладонь, как поступит человек, которому она доверилась?.. Укроет от дождя, или равнодушно прогонит? Сомнёт хрупкое тельце в кулаке, небрежно ломая крылышки, или аккуратно наколет на булавку, превратив живое и прекрасное в своей живости существо в пыльную мумию? Знает ли хоть что-то о людях это крылатое создание?..
Вряд ли. Иначе бы она никогда не села на ладонь ни к одному человеку.
Но бабочке повезло: я не из тех, кто жесток к беззащитным существам. Любуюсь изяществом линий узора на крыльях. Почти не дыша. Боюсь спугнуть. Красота – она такая хрупкая… Неосторожное движение – и на одно совершенное создание в мире станет меньше.
Хрупкая, как вера в добрые сказки.
Хрупкая, как радужные сны за полсекунды до звонка будильника.
Хрупкая, как невинность, которая всегда покидает слишком рано, слишком «не так», слишком «не с тем».
Я смотрю на бабочку, а она смотрит на меня своими выпуклыми фасеточными глазками. Интересно, какой я ей вижусь? Каким ей вообще видится окружающий мир? Век бабочек недолог – от нескольких часов до нескольких месяцев. Сколько проживёт эта? Ну, к примеру, семь дней. Интересно, как бы я жила, зная, что мне отпущена всего неделя?.. Наверное, так же, как эта бабочка. Беззаботно порхала бы с цветка на цветок, объедаясь вкусным нектаром, радовалась каждому дню и совершенно не дорожила собственной жизнью. Садилась бы на каждую подставленную ладонь, ведь доверие – это роскошь, доступная только тем, кто не боится терять. А чем дорожить, зачем бояться, если у тебя нет ничего, кроме двух пар пёстрых крылышек и семи беззаботных дней?.. Вот потому и летят бабочки на огонь свечи, не ведая страха за собственную жизнь. Потому и не жалеют себя, сгорая в её пламени. Потому часами напролёт бьются головами о равнодушные стёкла ситилайтов. Они не безмозглые примитивные букашки. Они просто так живут. Им на всё плевать. И в чём-то они правы.
Потому что страх за свою жизнь – это главная несвобода. Это то, что держит каждого из нас в раз и навсегда установленных рамках. Это наркотик, на котором сидит целое человечество. Мы все – антибабочки. Нам для доверия нужны веские причины. Тысяча причин! Пуд соли, который нужно съесть непременно вместе. И лишь тогда мы сможем, уткнувшись носом в плечо человека, которого теперь позволено считать близким, расслабиться… и довериться. Но – с оглядкой: ведь никогда не известно, как меняются лица людей, когда вы поворачиваетесь к ним спиной... А бабочки просто садятся на любую протянутую ладонь. И без сожаления гибнут в чьих-то безжалостных пальцах. Гибнут, так ни разу за всю свою короткую жизнь и не ощутив страха.
Дождь кончился. Моя крылатая подружка упорхнула прочь. А я вот сижу теперь над остывшей чашкой кофе, и беззвучно, одним сердцем шепчу улетающей бабочке:
«Счастливого пути!.. Проживи свои семь дней легко и беззаботно. Так, как я никогда не сумею... Так, как я никогда не смогу себе позволить…»